Коршун или простыня?

Вишу в пространстве без поддержки среди листвы и облаков, над бегающими внизу людьми – по серому и пыльному асфальту. Я стал вороной, воробьём, притом без птичьих их забот. Я сделался почти что коршуном, парящим над снующими туда-сюда авто, но вовсе без желания упасть на них, как на мышей. Мне надоело быть внизу премудро-глупым чудаком, объевшимся словесных макарон, что тянутся без перерыва из книг, экранов и газет. Хочу висеть в прохладном майском воздухе, отстиранном недавними дождями, среди шумов и скрипов городских ущелий. Я не человек. А если и не коршун я, то пусть хоть простыня, слетевшая с веревки на балконе, взмываясь в небеса. Я шевелю подсохшими концами – величественно и вяло, как будто это коршуновы крылья. Мне все равно, как выгляжу я снизу. И видит ли хоть кто-нибудь меня. Как хорошо, что я теперь не слышу бормочущих голов. Игра внизу закончена. Все карты биты. А сколько было среди них краплёных карт – теперь мне все равно. Москва, 2001