Здесь что ни дачник
Здесь что ни дачник —
все то хром, то сед
А что ни лес-
скамейка да лужайка.
И в радость мне
отчаянный сосед,
Тот самый
пионерский лагерь ‘Чайка’.
С восьми утра
он, мне не даст уснуть
Просвищут мимо
голые колени,
И я, очнувшись
от июльской лени,
Сажусь за стол
и отправляюсь в путь.
Мы дети параллельных линий,
Домов, что выстроились в ряд.
И лишь туда идут машины,
Куда им палочкой велят.
А мы течем все вдоль да сбоку.
Течем гуськом, наверняка,
Как чудом...
Нет, это не привычные печали
И даже не унынье и не хворость.
А то, чго нас так мучает ночами,
И есть воспоминания и совесть.
И как они белы на небе черном.
И как черны под ними...
Прошвырнусь-ка я, тоску свою
Развею,
Эх, под зонтиком японским
По Бродвею…
По Бродвею, по проспекту,
По шоссейке.
Посижу, па свежеетруганной
Скамейке,
Повздыхаю, повдыхаю
...
Эта странная повесть
так вписана в будничный быт,
В эти блочные стены
и эти модерные кресла,
Что с трудом понимаешь —
ведь это Эллада воскресла
И античной трагедии
синее пламя...
Я повторяю, сердце остужая:
‘Здесь дом чужой и улица чужая,
Чужое море под чужой горой,
И юноша — совсем не мой герой…’
И пыл его, и щедрость — все насмарку,
Я ухожу, едва...
