Цыганы на пристани

На пристани цыганы.
В глазах темным-темно.
Граненые стаканы.
Дешёвое вино. Ладонями кривыми
Стирая пот с лица,
Сидят в лохматом дыме
Два старых кузнеца. Давясь сухою воблой,
Переходя на крик,
Давясь слезою тёплой,
Заговорил старик (Руками рвя у горла
Потрёпанный сатин):
– Одиннадцать помёрло,
Двенадцатый один! Стоит мальчонка рядом,
Кудряв и черномаз.
Глядит серьёзным взглядом,
С отца не сводит глаз. Бледнея от обиды,
Нахохленней птенца,
Глядит, глядит сердито
На пьяного отца. А тот всё рвёт у горла
Потрёпанный сатин:
– Одиннадцать помёрло,
Двенадцатый один! Есть лошадь, жеребёнок…
И баба тоже есть.
А это мой ребёнок,
И вот я, вот я весь! Пока ещё не слабый,
Пока ещё в ходу,
Возьму ребёнка, бабу,
Из табора уйду. Тебя любил я, Боже,
Покрепче, чем коня,
Цыганский бог, за что же
Обидел ты меня?! Тобой обижен цыган.
За что узял детей?
Уйду в село на выгон
Пасти чужих коней. Сыночек! Человечек!
Где братья? Братья – нет!
Буфетчик, эй, буфетчик!
Дай мальчику конфет! Дай мальчику печенье,
Котлеты тоже дай!
Мученье есть мученье,
Гуляй, сынок, гуляй! Но мальчик головою
Мотает: «Не хочу!»
Ладошкою худою
Бьёт батьку по плечу. Он сердится. Он мёрзнет.
Он тычет кулаком.
– Пидём до мамки. Поздно.
Пидём, отец, пидём! Подняв шапчонку с полу,
Шатаясь, встал цыган.
Его ведёт за полу
Упрямый мальчуган. Ведёт его сурово,
Быть может, до конца
Притихшего, хмельного,
Усталого отца.