Баллада о блаженном цветении

То было позднею весной, а может, ранним летом.
Я шел со станции одной, дрозды трещали где-то,
И день, процеженный листвой, стоял столбами света. Цвела земля внутри небес в неповторимой мощи,
Четыре девушки цвели внутри дубовой рощи. Над ними мяч и восемь рук еще совсем ребячьих,
Тянущихся из-за спины, неловко бьющих мячик.
Тянущихся из-за спины, как бы в мольбе воздетых,
И в воздухе, как на воде, стоял волнистый след их. Так отстраняются, стыдясь минут неотвратимых,
И снова тянутся, любя, чтоб оттолкнуть любимых. Так улыбнулись мне они, и я свернул с дороги,
Казалось, за руку ввели в зеленые чертоги,
Чертоги неба и земли, и юные хозяйки… Мы поиграли с полчаса на той лесной лужайке.
Кружился волейбольный мяч, цвели ромашек стайки,
Четыре девушки цвели, смеялись то и дело,
И среди них была одна — понравиться хотела. Всей добротой воздетых рук, улыбкою невольной,
Глазами — радостный испуг от смелости крамольной,
Был подбородка полукруг еще настолько школьный,..
Всей добротой воздетых рук, улыбкою невольной. А я ушел своим путем и позабыл об этом.
То было позднею весной, а может, ранним летом. Однажды ночью я проснусь с тревогою тяжелой,
И станет мало для души таблетки валидола.
Сквозняк оттуда (люк открыт!) зашевелит мой волос,
И я услышу над собой свой юношеский голос:
— Что жизнь хотела от тебя, что ты хотел от жизни? Пришла любовь, ушла любовь — не много и не мало.
Я только помню — на звонок, сияя, выбегала.
Пришла любовь, ушла любовь — ни писем, ни открыток.
Была оплачена любовь мильоном мелких пыток. И все, что в жизни мне далось — ни бедной, ни богатой,
Со мной существовало врозь, уничтожалось платой.
И все, что мужеством далось или трудом упорным,
С душой существовало врозь и становилось спорным. Но был один какой-то миг блаженного цветенья,
Однажды в юности возник, похожий на прозренье.
Он был превыше всех страстей, всех вызубренных истин,
Единственный из всех даров, как небо бескорыстен! Так вот что надо было мне при жизни и от жизни,
Что жизнь хотела от меня, что я хотел от жизни. В провале безымянных лет, у времени во мраке
Четыре девушки цветут, как ландыши в овраге.
И если жизнь горчайший вздох, то все же бесконечно
Благодарю за четырех и за тебя, конечно.